Евразийское пространство на современном этапе
Что такое Евразийское пространство на современном этапе? Помимо географической области, это совокупность исторических, экономических, религиозных, геополитических императивов, формирующих ту социально-политическую картину, которую мы имеем сегодня. Может ли она видоизменяться? Очевидно, на ярчайшем примере Украины, может, ибо беспрекословных императивов не существует, и 20-ти лет иногда бывает достаточно, чтобы до неузнаваемости изменить любой из них. Как предсказать дальнейшие видоизменения, как правильно на них реагировать и каким видит Евразийское пространство президент Центра социально-экономических и геополитических исследований Роман Альбертович Амбурцев в статье «Евразийское пространство на современном этапе».
Проще всего анализировать какую бы то ни было территориально-политическую систему через объединения, к которым инстинктивно тянутся страны-субъекты этих систем. И предпочтительнее будет начать с СНГ, пожалуй, самого крупного объединения на постсоветской территории.
СНГ появился в 1991 году, в рамках Беловежских соглашений в качестве мнимой альтернативы СССР. И действительно, многие первое время считали, что новый формат – не что иное, как смена оболочки без смены содержимого. Однако, как в 2005 году в Ереване выразился В. Путин: «Если в Европе страны ЕС совместно работали для объединения, то СНГ создавалось для цивилизованного развода. Все остальное — политическая шелуха и болтовня». Кстати говоря, механизм выхода из СССР не был прописан в законодательстве, и не предусматривалась сама возможность возникновения подобной ситуации.
Тем не менее, как только процесс развода был запущен, сразу стали обозначаться будущие роли союзных республик. Туркмения объявила себя «евразийской Швейцарией» во всех внешнеполитических вопросах отстаивая нейтралитет. Прибалтийские страны отказались вступать в СНГ, объявив своим геополитическим выбором Европу, остальные же страны пытались укрепиться в рамках своего макрорегиона. В целом, процесс дезинтеграции на уровне общего слабого состояния РФ как региональной державы во всех отношениях длился до 2000-го года. С 2000 по 2010 пошел процесс интеграции.
Фактически сразу с приходом Путина начинается работа по проекту ЕАЭС. Основательная экономическая интеграция в рамках СНГ не представлялась возможной по тем же прагматичным причинам, по которым в ЕАЭС не вступает Таджикистан (хотя очень хочет) – недостаточный уровень экономического развития. Однако и в рамках СНГ есть ряд преференций, способствующих развитию государств-членов. Именно поэтому Украина так и не смогла выйти из этого объединения, хотя Верховная Рада 3 раза поднимала по этому поводу голосование, а Грузия, демаршем в отместку за Абхазию и Осетию вышла из СНГ, оставшись при этом в 74-х межгосударственных договорах. Возвращаясь к ЕАЭС, очевидно, что этот далеко идущий проект в будущем будет нуждаться в некоем политическом обрамлении, наподобие Евро парламента, однако Казахстан пока блокирует любые попытки политической интеграции. Стоит остановиться на этом вопросе поподробнее, потому что тема политической стабильности в момент передачи власти от Нурсултана Назарбаева становится все актуальнее. Проекты пожизненного президента Казахстана по взращиванию приемников оказались неудачными: женив своих дочерей на потенциальных политических деятелях, он надеялся исключить вероятность вакуума власти, но либо неблагонадежность кандидатов, либо влияние другой части элиты свели на нет эти попытки. Возможно именно эта угроза волнений и замешательства (Назарбаев находится в высшем руководстве с 1984 года, и для многих действительно «пожизненный лидер») подтолкнет руководство Казахстана к мысли о том, что безопаснее всего будет переложить часть политических обязательств на Северного партнера.
На евразийском пространстве заметнее становятся и другие объединения, главной целью которых стали безопасность и сотрудничество в этой области: ШОС и ОДКБ.
В данном случае перед нами попытка создания некоего наднационального миротворца с целью не допустить конфликтов на подконтрольной территории и локализовать, и погасить горячие точки, такие как Ферганская долина. Перспективой того же ОДКБ могло бы стать создание межгосударственной миротворческой миссии, которая бы способствовала урегулированию к примеру конфликта на востоке Украины.
Но если ОДКБ имеет региональный характер, то ШОС с претензией на мировое влияние. Закрытие американской базы в аэропорту Манас в Киргизии и передача всей инфраструктуры национальной гвардии – прямое заявление о том, что страны объединения сами в состоянии решать свои геополитические проблемы, без внешнего вмешательства.
Анализируя возможные перспективы расширения ЕАЭС, может возникнуть вопрос: «есть ли в нём место для Украины?». Здесь уместна небольшая параллель относительно современной российской внешней политики.
Почему мы так прагматично отрабатываем сирийское направление? Даже иностранные эксперты признают, что в данном случае мы действуем практически безошибочно. Научный подход, сильные арабисты, понимание специфики региона, а прежде всего, рациональный расчет позволяют нам придерживаться одной линии. Мы ставим цели и знаем, как их достичь, несмотря на то, что Сирия, скорее всего, развалится, станет чем-то вроде конфедерации, или получит нового президента, потому что вряд ли громадному числу противоборствующих сторон удастся достичь компромисса, согласившись на status quo.
Украину же мы все еще считаем чем-то своим, хотя эта страна уже 20 лет движется от нас в другую сторону. По опросам Киевского института социологических исследований 60% украинцев считают, что их страна находится в состоянии войны с Россией. Романтизм вместо прагматики и 5 управленческих институтов по украинской проблематике, предлагающих совершенно разные решения и вот мы имеем то, что имеем. Скоро там совсем не останется людей, способных не то, что разделить романтику идеи братских народов, но вспомнить опыт совместных побед и достижений. Как только мы изменим этот подход, а следом и политику, можно будет говорить о перспективах двусторонних отношений в рамках региональных объединений.
