Белорусская геополитическая развилка
С первого взгляда кажется, что у Беларуси нет особого геополитического выбора: с запада и востока мощные игроки в лице России и Европы, которые оказывают фундаментальное воздействие на внешнюю политику Беларуси. Но в последние 20 лет страна стремится найти новый путь.
Беларусь имеет важное военно-стратегическое положение как для России, так и для НАТО. Так называемый Сувалкский коридор протяженностью примерно 100 км отделяет Беларусь от Калининградской области России. Генералы НАТО считают, что это самая уязвимая точка на территории альянса, так как российские вооруженные силы могут перекрыть коридор за пару дней и отрезать Прибалтику от сухопутных линий снабжения. Регулярно учения НАТО исходят из этого сценария. Но геополитическое положение Беларуси не ограничивается картами радиусов действия ракетных установок, дронов и марш-бросков танковых дивизий.
Очень многие и в самой Беларуси, и за ее пределами все же смотрят на страну как на буфер между двумя исторически мощными полюсами – Россией и Европой. Это состояние чувствуется и проскальзывает в политическом дискурсе, а иногда и целенаправленно позиционируется разными политическими силами. Идея буфера укоренилась в массовой геополитике в современном русскоязычном пространстве, но сама по себе она отнюдь не нова и не является творением XX или XXI века.
Судьба буферной зоны
Практически во всех геополитических концепциях XIX и XX веков Беларуси отводилась роль особого пространства между двумя цивилизациями, двумя геополитическими системами – точки, из которой можно эффективно проецировать свое влияние как на континентальную территорию, так и на земли морских держав. Из идей классика геополитики адмирала Мэхэна родилась стратегия «Петли анаконды» — отрезания России от всех морских портов Прибалтики, Черного моря и Дальнего Востока. Позднее Беларусь попала на границу «Римленда» Николаса Спикмена, дуги опоясывающей континентальную часть Евразии. Контроль над Римлендом, по мнению Н. Спикмена, позволял запереть континентальные державы. Таким образом, Римленд – особое геополитическое пространство, за которое происходит борьба между двумя фундаментальными геополитическими силами: морской и континентальной. Схожая по смыслу концепция «буферной зоны» возникла из трудов другого классика – Карла Хаусхофера. Одной из самых известных буферных территорий можно назвать Ваханский коридор, который Российская и Британская империи решили передать Афганистану в 1895 году, чтобы не иметь прямой границы друг с другом. В 1920-х годах идеи буфера были воплощены в виде пояса стран, препятствующего распространению коммунизма и получившего название «Санитарного кордона». Идеи буферной зоны нашли отклик в трудах постсоветских теоретиков геополитики (например, Вадима Цымбурского), в том числе и в Беларуси. Так, классическая геополитика побудила профессора Военной академии Беларуси Н.В. Карпилена переиначить знаменитую аксиому «Кто контролирует Беларусь, тот управляет Хартлендом». В наше время Беларусь попадает под новые геополитические концепции. Одна из них, концепция евразийства, особенно востребована в России.
Воплощением концепции буферного пространства сегодня считают, например, программу Восточного партнерства ЕС. Эксперт РСМД Екатерина Чимирис считает, что страны Восточной Европы искусственно поставлены перед выбором – быть буферной зоной или переговорной площадкой. К переговорной площадке близка и роль транзита. Минск многократно выбирал роль переговорной площадки, но кажется события 2020 года показали некоторый сдвиг парадигмы в сторону буферной зоны.
В идею буфера укладывается и протекающий прямо сейчас миграционный кризис на границе Белоруссии и ЕС. По словам польских пограничников, белорусы специально привозят мигрантов и направляют их через леса на территорию ЕС. Польша и Литва мобилизовали свои вооруженные силы для противодействия этой угрозе. Многие опасаются, что миграционный кризис станет затяжным, а в Европе считают его новой формой гибридной войны.
Меридиональная альтернатива и русские качели
У Белоруссии есть еще один вектор развития – меридиональный. После распада СССР среди белорусской оппозиции распространилась идея Балтско-Черноморского содружества (от Прибалтики до Украины). Схожий проект продвигает и Польша под названием Intermarium – конфедерация государств Восточной Европы, от Финляндии на севере до Македонии на юге. Эта концепция получает свое воплощение. В 2016 году состоялась первая встреча стран-участниц «Инициативы трех морей». В 2020 году был образован Люблинский треугольник как платформа сотрудничества Украины, Польши и Литвы. Для Беларуси участие в любых меридиональных проектах Польши – это все равно что быть второй скрипкой. Правительство Лукашенко не совместимо с такой ориентацией, а продвигать собственные аналогичные проекты у страны нет возможностей, да и поддержки таким проектам не получить. Интеграция в рамках ЕАЭС и СНГ выглядит гораздо более целесообразной и отвечающей текущим экономическим и культурным связям.
Отношения России и Беларуси не опишешь двумя словами, они полны парадоксов и хитросплетений. «Современная Белоруссия – поразительный пример становления государства при фактическом отсутствии в стране национализма и в условиях в целом близких и дружественных отношений с бывшим союзным центром», — считает директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин. С одной стороны, между странами исторически крайне тесные отношения во всех сферах, с другой – эпизодические конфликты и разногласия. Например, Беларусь так и не признала Крым как часть суверенной территории России.
Эксперты дают совершенно разные оценки реального уровня белорусско-российской интеграции и геоэкономических целей России и Беларуси: от постулирования фиктивности новых 28 интеграционных соглашений, до восторженных откликов на стремление Лукашенко посетить Крым. Ситуация такая, словно политические аберрации искажают сами себя и запутали всех окончательно. Возможно, оценки были бы более сглаженными, если бы не события 2020 года в Беларуси. Но история, как принято говорить, не терпит сослагательного наклонения. Случилось то, что случилось, и сформирована некая новая реальность, в которой прежние действия стран, отдельных институтов и персон могут иметь совершенно новые смыслы, пока еще не познанные.
Военный и экономический блоки ОДКБ и ЕАЭС должны быть подкреплены сближением в культурной и социальной сферах, также должны быть синхронизированы и политические дискурсы, а структуры вертикальных и горизонтальных отношений в обществе гармонизированы, при этом ни одна из сторон не должна потерять свою национальную и этническую идентичности. Успешным объединение будет тогда, когда в самой России приобретет очертания новая наднациональная идея – считают авторы портала Gеополитика.RU. Для России отношения с Беларусью не просто имеют жизненно важное стратегическое значение, но и влияют на любые другие интеграционные процессы с государствами СНГ. В этой связи положительные коннотации русско-белорусских отношений должны довлеть над негативными.
Новый путь
Вечные качели с Россией и сложные отношения с Европой толкнули Беларусь вырабатывать новую политику в обход предоставленных ситуацией ограниченных возможностей. Лукашенко в 2011 году во время выступления в Евразийском национальном университете им. Л.Н. Гумилева в Астане сказал:
«С учетом нашего геополитического положения единственно эффективной может быть только многовекторная, сбалансированная внешняя политика»
Эти слова были сказаны уже после запуска ряда проектов Беларуси за рубежом, которые помимо геополитического имели явное геоэкономическое измерение.
Беларусь сумела сохранить промышленность страны – огромное советское наследие, но эта промышленность должна постоянно работать и отправлять свою продукцию на экспорт. Собственно экспортную направленность белорусская промышленность имела и в советские годы. В состоянии постоянного поиска новых рынков сбыта находится белорусская политическая элита, а бывший управляющий делами президента В.В. Шейман летает из одного государства в другое. Ставки делаются то на одну страну, то на другую. Конечно же, первым в списке был Китай.
Серьезные планы на развитие китайско-белорусского сотрудничества появились еще в конце 1990-х годов. Беларусь географически хорошо укладывается в проект «Один пояс – один путь». Стране нужен китайский рынок и инвестиции. За последние 20 лет сотрудничество перешло на качественно новый уровень: создан Китайско-Белорусский индустриальный парк «Великий камень», Китай регулярно предоставляет кредиты и займы, Беларусь первой из стран СНГ получила право поставлять говядину на китайский рынок, китайцы приняли участие в строительстве автомобильного завода «БЕЛДЖИ», в БГУ учатся китайские студенты, китайский язык начали преподавать в белорусских школах… Все это только несколько эпизодов китайско-белорусских отношений. В период 2005-2016 годов товарооборот между странами вырос более чем в 3 раза, но сальдо для Беларуси остается отрицательным, и это большая проблема. Экспорт носит преимущественно сырьевой характер, калийные удобрения остаются основной статьей экспорта – поясняют сотрудники НИЭИ Министерства экономики РБ Е.С. Данилюк и С.Г. Заливако.
Помощь Китая отнюдь не благотворительность, китайские кредиты всегда имеют под собой жесткие условия, а несколько проектов модернизации промышленных предприятий в Беларуси уже провалены. Некоторые российские эксперты и чиновники видят большой интерес китайцев к советским и российским технологиям на территории Беларуси и опасаются, что белорусы могут продать Китаю любые новые военные технологии. Китай с этой точки зрения занимается промышленным шпионажем в «промышленных» масштабах. Новая белорусская военная техника производится на китайских комплектующих, а остаточные белорусские технологии уходят в Китай. Попытка Беларуси выйти из положения между молотом и наковальней (Россией и НАТО) оборачивается попаданием в китайские жернова. Естественно, белорусы начали искать новые возможности в странах «третьего мира».
Существует известная теория демократического мира, согласно которой демократии не склонны воевать друг с другом за счет действия нескольких факторов, возникающих из сложившихся общественных отношений. Точно так же есть представления и о странах «авторитарного мира». По этим представлениям авторитарные лидеры вступают в союзы друг с другом для собственного политического (а иногда и физического) выживания. Лукашенко часто причисляют к таким авторитарным лидерам. Действительно, некоторые связи Лукашенко (как то, с Омаром аль-Баширом или Уго Чавесом) вроде бы дают хороший пример теории «авторитарного мира», но скорее правда в том, что Беларусь ищет любые выгодные форматы сотрудничества в Латинской Америке и Африке, а экономическая ситуация внутри страны не позволяет выбирать, с кем вести дело.
Беларусь установила плотные экономические отношения с Бразилией, Египтом, Зимбабве. Но пока что новые векторы геополитики Беларуси не приносят реальной выгоды. Почти 70% товарооборота Беларуси приходится на Россию и ЕС, а доля всех африканских стран не превысила и 1% в 2020 году, доля Латинской Америки – 2% (рассчитано нами по данным Национального статистического комитета Республики Беларусь). Да, 2020 год из-за пандемии COVID-19 исказил всю мировую экономику, однако в процентном соотношении ситуация не меняется уже несколько лет.
Развитие сотрудничества в Африке и Латинской Америке имеет крайне высокие риски. Достаточно вспомнить историю с попытками заключения многочисленных контрактов с правительством Омара аль-Башира в Судане. Лукашенко даже выступал в парламенте Судана. Белорусам были предоставлены права на разработку 2 золоторудных месторождений, однако в ходе геолого-разведочных работ на первом месторождении выяснили, что оно не будет рентабельно. Сотрудничество развивалось по многим направлениям: в сельском хозяйстве, в пищевой промышленности, в машиностроении, в поставках военной техники. Белорусские БТР, поставленные в Судан, были отправлены Баширом в Йемен для войны на стороне коалиции против хуситов. Потом в Судане случился переворот и проекты Беларуси в стране оказались в подвешенном состоянии. Сейчас Судана вообще нет в списке стран, с которыми Беларусь осуществляет торговые отношения (см. Годовые данные (belstat.gov.by) ).
Многие видят такие же бесперспективные авантюры в развитии сотрудничества с Кубой и Венесуэлой. С Венесуэлой даже был установлен безвизовый режим, а белорусы получили в пользование нефтяное месторождение Хунин-1. Суммарно Белорусьнефть получила доступ к работе на более чем 12 нефтяных и газовых месторождений. Тут подключилась даже Украина, готовая предоставить Одесский порт и нефтепровод для Беларуси, лишь бы снизить зависимость соседа от российской нефти. Издание «Беларусь сегодня» так писало про развитие сотрудничества с Латинской Америкой в 2010 году на фоне очередного нефтегазового конфликта с Россией: «Все это и есть та самая многовекторность в действии, и расстояния здесь не играют никакой роли, если государства получают конкретные преимущества и взаимную выгоду от сотрудничества». Но все же расстояния сыграли свою роль, и поставки нефти из Венесуэлы для Беларуси оказались очень дорогими. Вдобавок, начавшийся политический кризис в Венесуэле окончательно расстроил все планы Лукашенко.
Урок Беларуси
Урок Беларуси показывает, насколько важно уметь оценивать геополитические риски и свои реальные возможности. Одно дело – Китай и США, которые ради своих стратегических интересов готовы и при этом способны поддерживать любой политический режим (США, например, 20 лет содержали искусственное государство в Афганистане), другое дело – малые и средние страны, такие как Беларусь – ресурсов которых хватает только на эпизодическую помощь местным правительствам, у них нет развитых инструментов «жесткой» и «мягкой» силы. Для таких стран внешние геополитические факторы и политическая нестабильности могут поставить крест на развитии совместных проектов.
Можно обратить внимание и на то, что в геоэкономических проектах Беларуси в развивающихся странах не прослеживается четкой и последовательной внешнеполитической стратегии, правительство действует исходя из текущих соображений и наличия ответной заинтересованности в том, что Беларусь может предложить миру. События 2020 года показывают, по мнению Тренина, в том числе и то, что Лукашенко запутался в своей многовекторности внешней политики. Действительно ли Лукашенко сделал ставку на дальние рубежи или это просто политические маневры? Доцент кафедры политической теории МГИМО Кирилл Коктыш считает многовекторность политики Минска инструментом торга с Россией, но не реальной геополитической опцией. Даже если новый вектор белорусской геополитики действительно появился и устремлен на Китай, Латинскую Америку и Африку нельзя сказать, что в ближайшие несколько десятилетий он станет доминирующим. Для страны крайне важно, чтобы она не оказалась в полной политической изоляции со стороны соседей. Беларусь не сможет уйти от реальности, в которой с запада – Евросоюз, а с востока – Россия.
