Из виртуальной войны в реальную: тайваньский геополитический узел
В понедельник 14 марта 2022 года 13 самолетов ВВС КНР вошли в воздушное пространство Тайваня. Это далеко не первая подобная новость.
За день до этого стало известно, что президент Байден подписал указ, запрещающий изображать Тайвань и входящие в «Республику» острова частью КНР. В китайской Global Times назвали указ Байдена «когнитивной войной».
Такая «когнитивная война» имеет все шансы перерасти в явную гибридную или классическую войну.
Еще с самого начала переселения правительства Чан Кайши на Тайвань отношения между КНР и Тайванем были волнообразными с изменяющейся амплитудой колебаний, зависящей от глобальных геополитических тенденций.
Специальная военная операция ВС РФ на Украине дала мощный импульс, нарисовав жирную точку бифуркации в отношениях между Тайванем и материковым Китаем. Угроза вторжения КНР на Тайвань стала как никогда высока.
У Китая есть все мотивы для обретения контроля над Тайванем:
▪️стратегический – обезопасить территорию континентального Китая от прямой военной угрозы из Тайваня и других прибрежных островов (Matsu, Wuqiu, Kinmen);
▪️геостратегический (прорыв первой цепи островов);
▪️политический и идеологический – положить конец альтернативному «Китаю»;
▪️экономический – монополизация производства микрочипов и прочей микроэлектроники;
▪️геоэкономический – контроль над важнейшими морскими торговыми путями в АТР.
Китай должен отодвинуть «линию фронта» с США в Тихом океане как можно дальше на восток, чтобы обезопасить Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря.
В противном случае, при любом вооруженном конфликте между КНР и США активные и масштабные боевые действия в этом макрорегионе от Южной Кореи до Сингапура остановят всю торговлю по морю, что вызовет коллапс мировой экономики – несопоставимый тому, что наблюдался в начале эпидемии COVID-19.
Кейс Гонконга показал, что китайцы могут и дальше успешно проводить политическую гомогенизацию страны с немалыми краткосрочными издержками, но с еще большими долгосрочными стратегическими эффектами. Китайская цивилизация как раз является носителем такого долгосрочного стратегического мышления (в циклическом времени и longue duree в терминологии Ф. Броделя) часто противопоставляемого краткосрочному тактическому, принятому в Западной цивилизации (во времени короткой длительности).
Именно с такими цивилизационными особенностями можно связать провал США в Афганистане – американцы не имели стратегии, рассчитанной как минимум на пару десятков лет, по государственному строительству в Афганистане. Короткие временные интервалы распространены и в мышлении западной общественности.
В общественной дискуссии по тайваньскому вопросу можно заметить одну интересную тенденцию: выходит все больше экспертных, исследовательских материалов (а также заявлений от лица различных чиновников), в которых прогнозируемые сроки начала военных действий на Тайване все больше смещаются к нашему времени – 2049, 2030, 2025…
Американский адмирал Фил Дэвидсон в 2021 году заявил, что активная фаза эскалации на Тайване произойдет в ближайшие шесть лет. Не является ли это свидетельством еще большего ускорения исторического времени или просто следствие изменения дискурса из-за ситуации на Украине?
Специальная военная операция на Украине, действительно, сильно сократила сроки решения тайваньского вопроса в глазах общественности до месяцев и даже дней. Отсюда же и активизация практических действий в виде указов Байдена и «когнитивной войны». Мартин ван Кревельд как-то написал: «На войне, как и во всех других сферах, волнение часто переживается за другого». Под влиянием СМИ многие, похоже, уже начали переживать войну на Тайване.
В коллективной информационной виртуальной реальности Китай наступает на Тайвань, а китайские десантники высаживаются на побережье острова.
Не исключено, что уже на этой неделе и в реальном мире мы увидим китайские самолеты в небе Тайбэя, ведь воинственная риторика одной стороны всегда вынуждает другую сторону дать релевантный ответ.
